Алые занавеси. Глава 1

[abyssus-abyssum]

[На самом деле, это, с позволения сказать "произведение" до сих пор находится в состоянии проработки, и то что я собираюсь выкладывать здесь - лишь попытка редактирования и сведения хоть во что-то, относительно читабельное. Имена, используемые в данной версии изменены, по отношению к тому, что есть на моем компьютере в оригинале (учитывая, что и те по большей части вымышлены и собирают под собой человек трёх реальных), да и вообще сюжет всё еще в процессе проработки. Возможно, что после двух-трёх глав, произведение умрёт, как и другие мои проекты - попросту некому меня пинать и воодушевлять, ага]


Ну вот и что делать с больной головой и разбитыми, как стекло, мыслями? Верить не то что не во что, а уже и смысла нету - ни в себя, ни в других. А в кого стоит - так что с того будет? Нет, это всё разрушает похлеще алкоголя, к которому пора возвращаться, как и к никотину... Запаздывает снежный покров, запаздывает...

Мрачное начало

Расписывать каждый прожитый день, наверное, не хватит никакой книги, пусть даже электронной. Я не Джойс, я не смогу вытянуть каждую миллисекунду на двадцать страниц текста… Да и что толку размазывать жидкую кашу абсолютно бессодержательных, пустых дней по жестяному полотну разделочного стола?... Разве что сны, сны иногда дают повод задуматься над правом существования себя в этой чертовой реальности. Наверное, каждая страница здесь будет отчетливо нести никотиновым смрадом и перегаром, наверное, слов больше чем событий и меньше чем эмоций, наверное… Иллюзия, иллюзия, и еще раз – иллюзия. Я признаю свою несостоятельность, как творца чего бы то ни было – мне недостаточно воспоминаний, хотя нет – их то в избытке – мне не хватает чего-то иного. Никогда не пытался написать исповедь – это слишком сухой жанр, скорее уж визуализация эмоций в письменной форме. И, да, забыл поздороваться с читателем – мне в принципе удивительно, что кому-то взбрело в голову остановиться в выборе на этом, с позволения сказать, «произведении» - уж больно оно специфично-нелитературно. Если было это случайно – у вас есть еще куча поводов поставить книгу на полку, удалить файл, сжечь флешку – в общем каким-либо способом избавиться от чтения вот этого… Вы еще здесь? Что ж, приступим… Началось всё это в октябре 2009-го года, в городе Н. Глупо, наверное, но имя города и впрямь начиналось с этой буквы. Серый, пасмурный, неприветливый город за Уралом, претендующий на звание третьей столицы, и, негласно – второй по «нерезиновости» в этой многострадальной стране. Герой?... Персонаж. Героем себя я не стал бы называть ни в коем случае, это точно никоим образом не моё. Скорее даже невольный участник произошедшего, получивший совсем не то, что желал. Разочарование? Нет, скорее на мою долю выпало даже больше, чем мне мечталось, но… В общем, речь пойдет о вполне обычном человеке, может с чуть странноватыми пристрастиями и интересами. Но и это не столь уж меня выделяло – в те годы было уже столько всего разномастно-хаотичного, что я даже мог бы считаться консерватором с моей любовью к классическому образу металлиста. Длинные волосы, серьга в левом ухе… еще какая-то дребедень. К чему это всё здесь? Не знаю… Не умею я начинать рассказывать, всё время тянет в неведомые дали отвлеченных категорий. Мыслью по древу, так кажется? Впрочем, я нащупал неплохую форму для старта – утро.

Утром мысли ходят вразброд, кто в лес, кто по дрова. Не хочу показаться нарочитым раздолбаем, куда уж больше то, но первое, что пришло в невыспавшийся разум – «да ну его, универ этот, с утра то!». Мог себе позволить, на третьем то курсе, да и жил со второго курса один, правда квартира тоже была однокомнатной – но мне хватало с избытком. Некоторые вещи с переездом от родителей потеряли свою значимость, некоторые привычки вросли в кору головного мозга глубже, чем утверждение, что Пушкин – гений, а Чайковский – гей. Так, я мог спокойно курить, да только это не казалось каким-то форсом, понтом – скорее физиологической потребностью, как сходить по малой нужде. И курить я стал реже – так всегда, при снятии запрета, сладость запретного плода как-то незаметно теряется. Вот и в этот раз я приберег сигареты на потом – они всегда нужны в тот момент, когда уже кончились. На самом деле, я действительно мог в этот день со спокойной душой никуда не идти – абсолютно левые, малозначащие пары, делать мне там было ровным счетом нечего. А морозиться по ледяному осеннему ветру – увольте, не с похмельной головы. Но всё-же, всё-же, всё-же… Пришлось каким-то неимоверным насильственным путем вытолкнуть еще опухшее ото сна тело в прокуренный подъезд. От запаха тошнило, впрочем, ничего серьезного бы не произошло – одна упаковка дрянной китайской лапши с утра, не бог весть, какой завтрак. Необходимая добавка к кофе и сигаретам – мне даже думать не хочется, чем станет моя печень после пары-тройки лет такого рациона, наркотики сожрали бы меня медленнее и нежнее, право слово… Впрочем, попытки бросить курить обычно ни к чему хорошему не приводят, особенно в течение семестра – разум либо стопорится, либо… либо, ты просто идешь, и наплевав на все клятвы и обещания, покупаешь заветную коробочку. Так много денег уходит на эту дрянь, так много – всего лишь на добивание своих лёгких. Порой странно ловить себя на мысли, что ты проснулся, лишь только вдохнув мертвящего вещества, коснувшись губами раковой палочки. Можно до осатанения придумывать эвфемизмы курению – плевать, я так никогда не смогу сдвинуться и на полшага в повествовании. И так оно дается мне довольно таки непросто. Очередной дурацкий день, очередная пачка сигарет, очередная попытка что-то изменить. Шорох кремния, щелчок, чуть натужный высвист газа, плотный звук невысокой струи желто-красного огня. Я ненавижу и обожаю осень – это странное время года. Воздух вдыхается через трубочку сигареты, чуть ярче разгорается красноватая полоса, сжигая слой никотина – перед глазами, поплясывая от неровной ходьбы, мелькает потрескавшийся асфальт тротуара, нещадно покрытый застарелыми лужами. Поздний октябрь, в Сибири этот месяц довольно непредсказуем– может и дождь хлестать неделями, и снег выпасть за ночь, и… да мало ли что! Знаете, по дороге на очередную лекцию в голове обычно крутятся мысли, вовсе не имеющие отношения к изучаемым предметам – чего уж там, клиническим задротством я заразиться не успел, а посему карусель в сознании иногда вызывала неслабую мигрень. А может это всего лишь слишком тяжелая музыка в наушниках? По странному стечению обстоятельств, на пути не встретилось вообще ни одного знакомого – что радовало безмерно, завяжись маломальский разговор, и о посещении пары можно было забыть, а может даже и о посещении нескольких пар. Внезапно задул ледяной ветер, бросая неизвестно откуда взявшуюся ледяную крупу в глаза, впрочем... Погода тут же успокоилась. Как-то один из преподавателей то ли в шутку, то ли всерьез сказал что если Рагнарёк где и начнется, то в Сибири. И как-то сразу вспомнились его слова, особенно учитывая, что именно на его пару я сейчас и "спешил". Натужно завыл телефон в кармане куртки, желания брать трубку абсолютно не было, даже смотреть, кто это домогается меня с утра пораньше – ну их всех. Теплое фойе учебного корпуса, проклятущие, вечно неработающие двери, тесная лестница с обшарпанными стенами… Незачем расписывать всё то, что происходило далее – всё слишком узко-субъективно. Всё, кроме… Да, кажется, я отрубился посередине лекции, что это было, я понять толком не мог, да и списал на бессонную ночь за компьютером. Месяц уже, между прочим. На этом и успокоился, приняв видение за неудачную попытку мозга достучаться до моей давно уже ампутированной совести. Ох, знал бы тогда, что эти все сны, или как там еще можно их именовать, всегда неспроста. Но, с другой-то стороны – что может такого произойти в самой заурядной жизни человека, который делит свою жизнь натрое – учёба, компьютер и друзья? Правильно – ничего и никогда, так что все эти мысли промелькнули у меня за полсекунды, сменившись более насущными. Дождавшись окончания пары, я всё-таки достал телефон и глянул таки, кто меня хотел услышать с утра пораньше. Родители, кто-ж еще-то - смска гласила, что они уезжают куда-то к родственникам на месяц, и просят приглядеть за домом. На практике это значило, что я должен переселиться обратно и каждый день мотаться до университета через полгорода. Особых возражений у меня не было.

Не знаю, что меня подорвало, но в ту же секунду в голову стукнула мысль, что надо зайти в квартиру за ключами, да и закрыть не помешало бы. Бежать не хотелось, тем более что за перемену можно было вполне легко пройти пол-остановки, подняться на четвертый этаж и быстро проверить всё ли в порядке. Порой меня жутко бесил, или просто пугал этот внутренний демон, или как бы его еще обозвать… в общем, эта странная штука внутри моей головы иногда подсказывала мне что нужно сделать непременно, хоть кровь из носу. И за последние несколько лет я все же начал прислушиваться к этим спонтанным советам, ну или хотя бы к части из них точно. Помимо ключей от дома, да и от квартиры тоже, я взял еще парочку мелочей, сгрёб всю наличность в сумку и прихватил съёмный жесткий диск – компьютер у родителей был, и по сути то не сильно отличался по параметрам от моего агрегата, но без своей информации – увольте. Я не Шерлок Холмс, но вот одним из его приемов пользуюсь – не засираю память маловразумительными фактами. В число таких входят пароли для форумов и прочая дребедень – что-то я помнил на автомате, но всё же если мне предстояло прожить там месяц, стоило бы перестраховаться. Естественно – на следующую пару я опоздал, пришлось шарашиться по проспекту Маркса, обдуваемому всеми ветрами. Несмотря на то, что университет практически сразу стал мне «родным», окрестности я недолюбливал, и жил в этих краях ровно по одной причине – близко. Ну и названьице, конечно – нет, в принципе мне было до лампочки, как называются улицы – особой любви к топонимике я никогда не испытывал, но какой-то огрызок подросткового протеста кричал в мозг о банальной архаичности всех этих коммунистических названий. Впрочем, полный круг делать на таком морозе мне не хотелось, и я вернулся к крыльцу самого высокого из корпусов, сел на промозглую скамейку (спасибо кожаному пальто – я не ощущал холода дерева полностью) и закурил. К чертям послав робкое напоминание, что я могу и простудиться, чуть прикрыл глаза и стал наслаждаться поистине филигранным творчеством группы Cradle of Filth, что звучала у меня в наушниках…

Am I to bleed myself dry, just to see your delight?

О, эта строчка порой меня наводила на довольно странные размышления, но не сейчас. Сейчас я разглядывал очень радующую глаз картину – у стенда с рекламой и объявлениями стояла и курила девушка с темно-бордовыми волосами. Я её знал, а она меня – нет. И это было определяющим фактором – я мог пялиться на неё сколько душе угодно, пока она не уйдет, или пока не почувствует уж чересчур пристальный взгляд. Но уж чего-чего, а маньячества за собой я точно не замечал. Так что весь процесс для меня заключался в раздевании глазами этой чудной фигурки, невысокой, чуть полноватой, но вполне милой. На лицо она тоже была вполне симпатичной, с чуть грубоватыми чертами, но это даже её красило. Впрочем в этот раз (как вы уже, наверное заметили, видел я её далеко не впервые) что-то пошло не так – Инга меня заметила. Ах, да, имя её я не назвал, впрочем, оно уже сейчас прозвучало, так что я продолжаю. Так вот, что-то пошло не так, она обратила на меня внимание, недоуменно посмотрела, и с неслышным, но явным шипением, бросив сигарету, направилась к входу в корпус. Меня это даже немного огорчило, впрочем – плевать. В следующую секунду уже заботила другая мысль – сходить поесть, чем я и занялся, стараясь успеть до того, как двери изрыгнут вечно-голодную орду студентов, и купить что-либо будет проблематично. На самом деле – я никогда не умел прогуливать пары – делать то, делал, и не раз. Но в основном малопродуктивно. Вот и сейчас, доев хот-дог, я стал лихорадочно выдумывать, куда бы податься. Звонить кому бы то ни было, совершенно не возникало желания – знаете, эдакая апатичная предопределенность. Так что я просто решил пойти в сторону лавочек, которые в такую погоду обычно пустовали. Всё бы было ничего, но…

После обеда грохнул взрыв, да такой силы, что посыпались стекла не только в корпусах, но и домах поблизости. Как ни странно – почти никто не пострадал – что-то было не так. Мне то, в целом, было плевать на всех и вся, но желание глянуть, что же произошло, пересилило желание попросту свалить. Знал бы я, чем это всё обернется. Хотя, нам никогда не дано знать последствий наших решений, даже малейших. Всего одна случайная встреча может повлечь такую лавину событий, впрочем, я заговорился.
На улице было жутковато, неестественно, светло. Даже несмотря на полдень - освещенность просто таки пугала и настораживала. На импровизированной площади стояла толпа, изумленно глядевшая в небо, где то мы это всё видели, да и не так уж важно было, где, главное, что нужно было убираться отсюда как можно быстрее. Внезапно тяжелыми хлопьями повалил белый-белый снег, вот и всё, вот и приехали. И на плечо мне легла ладонь с длинными, белыми ногтями, ненавязчиво прося повернуться назад – повернулся, зная, кто окажется передо мной. Дело тут не в том, что таких ногтей ни у одной из моих знакомых больше нет, и не в том, что мало кто стал бы меня так безмолвно окликать – нет. Просто в последние месяцы лишь только одно воспоминание о ней позволяло вскоре увидеть ее вживую, хоть я и не искал ее общества, но и не бежал ее. Да, это была Энжи, по крайней мере, так привычнее было ее звать практически всем, кто был с ней знаком. Да и ей шло, в общем-то, куда лучше, чем полное, русифицированное имя. Не совсем, правда, понятно, зачем я ей понадобился в этот день, в эту минуту, но так даже лучше – люблю случайности. Переглянувшись, не сказав ни слова, мы по-дружески обнялись и торопливо зашагали прочь от апокалиптической картины догорающего корпуса университета, окруженного почерневшими деревьями и людьми, кашляющими от дыма, но не желающими расходиться. Снег шёл сильнее и сильнее, будто бы пытаясь похоронить под собой катастрофу, а может быть, предвещая новую, еще более жестокую – в том году многое сгорело дотла. Поразительное сияние над головой не угасало, наверное, говоря о чем-то феерическом, необычном, но нам тогда было не до знаков и символов – мы почему то хохотали, не останавливаясь. Шли, снежная крупа колола глаза, щеки, но мы все смеялись, чуть ли не перегибаясь пополам, окружающие тыкали пальцами, крутили ими у виска, оглядывались, неодобрительно качая головами, но не останавливаясь, шагали, смотреть на умирающий пожар. То и дело среди толпы мелькали знакомые лица – все-таки несколько лет обучения в университете не прошли бесследно – с тем пил, с тем ждал свою очередь в библиотеке, с теми стоял и курил на перемене. Но и их я почти не замечал, едва качая головой в знак приветствия, порой даже не видя ответного жеста. Несколько минут, и людской поток иссяк почти полностью, мы остались практически наедине, новый взгляд, снова никаких слов, и опять мы идём куда-то, будто бы в условленное заранее место. В какой-то момент мне даже стало казаться, что это сон, что не может быть такого в реальности, да и фантасмагорическое небо добавляло доказательств… если б не одно НО – внезапно в моей полураскрытой ладони появилась другая ладонь, не давая проснуться в ничто. Волосы трепал ветер, что у нее, что у меня, иногда полностью перекрывая обзор, разбрасывая их по лицу, не давая разрастись снежным шапкам на головах. Мы остановились, снова синхронно, будто условившись… знаете, меня порой пугало такое стечение обстоятельств и мыслей, когда все делалось одновременно… Радовало лишь то, что ничего не было сверх ощущения ладони в руке, нет, я не разрешал себе даже думать, это бы изменило многое, и пожалуй что не в лучшую сторону. А вокруг вновь начали проясняться очертания реального мира – знаете, порой так странно и страшно идти в метель, когда нету ничего, лишь ты сам, да и себя порой не чуешь – тьма. Белесая тьма и чувство полного одиночества. Но нет, не сейчас – сейчас тепло, хоть и минус какое то там по Цельсию – а черт бы с ним! Тем более, что один из дворов будто бы и не тронула стирающая всё живое рука смерти – там по прежнему неистово зеленели деревья, кусты, трава, туда то мы и направились, чувствуя себя столь же несусветными, как и этот кусок лета в царстве зимы. Забыв о негласно принятом решении взять чего-нибудь горячительного, мы просто сели на траву, рядом были еще несколько человек, да вот беда – их силуэты оставались настолько размытыми, что ничего толком понять невозможно было, и мы остались один на один… чего я и боялся.

Ненадолго, правда. Я даже не знаю, что меня вернуло к реальности - прекратившийся шум со стороны университета или то. что стало как-то слишком уж неуютно и холодно. В размытом полусне воспоминаний как-то всплывает образ одного из знакомых - какого черта он там делал, я уже точно не припомню, да и не суть важно. Ехать слишком далеко желания не было совершенно, возвращаться на пары - тем более. Да и вряд ли они продолжались, после взрыва-то - наша доблестная, на тот момент еще милиция, явно проверяла все возможные лазейки, кого бы обвинить. Собственно, это можно считать причиной нашего резкого перемещения с найденного места. Мы пошли к Константину Смертину, одному из тех моих знакомых, кто первым обзавёлся собственным жильем, впрочем, об этом позже, если вообще будет уместно. Смертин, он же Костя Скелет, был несколько старше чем все остальные в нашей компании, и уже года два работал хирургом. Та еще профессия, скажу вам, но не в том дело - тусовки у него, как только выпадал отпуск, не прекращались ни на один день. Выбор, в целом, весьма очевидный... Впрочем, это то немного, что я помню из первого дня повествования - обещаю, дальше будет больше и подробнее... ну, по крайней мере, я надеюсь что смогу объяснить всё то, что произошло за те полгода. А на тот момент я опять временно отключился сознанием, позволив случаю вести меня дальше - очнулся поздней ночью, в чужой квартире, на чужом кресле, за чужим ноутбуком, с чужой сигаретой во рту... Разве что девушку на моих коленях я узнал без излишнего умственного напряжения...

...Чем темнее на улице, тем гуще яд одиночества. Это уже не лёгкая дымка, а плотный полог непроглядного тумана. Не покидает ощущение, что только дотянись до ближайшего силуэта – он растает. Потому и остается лишь надеяться на сны, чем дальше, тем бредовее и реалистичнее. Мозг всегда норовит поверить во всякую чепуху, которую ему подсовывает чересчур разыгравшееся воображение. А уж чего-чего, но этого добра у меня всегда в достатке. Зато в то, что происходит наяву, я слабо верю, и даже когда пути обратно нет, продумываю тысячи способов всё исправить – напрасно. Всё уже было, и ничего ещё не было. В этом странном возрасте так легко делаются обобщения вплоть до абсолюта вселенной. И впрямь, неужто все такие дураки? Ведь я додумался до этого в n-надцать лет! Да, молодец, возьми пирожок… До тебя уже всё придумано и все это прошли, загрузились на некоторое время, а потом пошли дальше. Некогда. Нам даже ста лет не дано, какой тут думать? Тем более – о таких материях... Сиди уже, хлебай свою ядовитую дрянь, вдыхай дым сигарет, целуй это чудо, что сидит у тебя на коленях, и отложи мысли о несовершенстве вселенной на какой-нибудь другой день. А знает, меня уже тогда начал пугать этот мой внутренний советчик. Воображение ли это, шизофрения или что-то еще? Не знаю и знать не хочу, с меня хватило на тот год, на тот месяц… на ту неделю. Впрочем, не буду забегать вперёд, пока мне нравился тот вечер, пожалуй лучший хэллоуин, что я помню. У нас ведь так и не прижился этот праздник, оставшись уделом детей да субкультурной молодёжи.